в Московской консерватории
Дживани Михайлова
От Центра
Несмотря на то, что с момента публикации прошло больше двадцати лет, этот материал не только остаётся актуальным для учеников и последователей Михайлова, но и сохраняет свою значимость в качестве источника идей для фундаментальной разработки методологической системы, предложенной Михайловым, как по отношению к исследованию различных музыкальных традиций мира, так и для обоснования универсальной типологической модели музыкальной культуры как таковой.
Статья представляет собой жёсткий теоретический конструкт, предназначенный в основном для специалистов, имеющих дело с исследованием разных цивилизаций и способных не только переключаться на другие настройки слуха, на другие логики рассуждений, на другие системы координат в картине мира и т.д., но и воспринимать свою версию мироустройства не в качестве универсальной и единственно возможной точки зрения, а в ряду других, равноправных систем познания мира. Предложенная модель предполагает её философско-культурологическое осмысление и насыщение конкретными наблюдениями и эмпирическим материалом, предоставляемым многочисленными музыкальными традициями мира.
Впрочем, статья интересна для любого думающего и любознательного читателя.
К проблеме теории музыкально-культурной традиции (часть 1)
К проблеме теории музыкально-культурной традиции (начало)
Исследования последних полутора-двух десятилетий, проводящихся в сфере культуры, показали возрастающую необходимость сближения практического прикладного изучения её явлений с общетеоретическими разработками. Это с особенной очевидностью проявляется в таких важных областях культуры как музыка, театр, танец и т.д.
В каждом из этих искусств, являющихся достаточно самостоятельными областями человеческой деятельности, наряду с развитой сферой практики сложилась и научная сфера, занимающаяся историей, теорией, эстетикой, социологией данного искусства. Но при немалых потенциальных возможностях названных дисциплин, достигнутых ими больших успехах, их научный аппарат в целом оказался ограниченным, когда встала задача не только рассмотреть все разнообразие действенности совокупности явлений различных искусств в условиях сложного культурного и социального контекста отдельного общества, конкретной страны, но и выйти на уровень обобщений с учетом культурного опыта ряда цивилизаций.
В этом случае выявилась необходимость расширения научных аппаратов различных искусствоведческих дисциплин за счет объединения со сложившимися научными методологиями востоковедения и африканистики, этнографии и культурологии и ряда других наук. При этом исследуемая область, связанная с тем или другим искусством, видоизменялась, становилась более объёмной: вместо театра как вида искусства начинала изучаться театральная культура, вместо музыки – музыкальная культура.
Это свидетельствует прежде всего о более многофакторном подходе к явлениям этих искусств, что в первую очередь обусловлено этнолого-культурологическим подходом к их изучению. Музыкальная культурология стала развиваться раньше и интенсивнее других родственных ей наук по всей вероятности потому, что музыкальная культура – как сложная система взаимодействия различных компонентов музыкальной жизни – была если не осознана, то по крайней мере внутренне прочувствована раньше, чем театральная или любая другая культура. Подобная ситуация во многом определилась активным деятельностным характером музыкальной жизни, ее многоаспектностью.
На это в свое время обратил внимание и Б. Асафьев, который ввёл выразительный термин «музыкальное хозяйство», по сути дела равнозначный понятию «музыкальная культура». Музыкальная культура любой социальной общности – явление довольно сложное; музыкальная же культура развитого классового общества представляет собой многоуровневую систему, отличающуюся разветвлённой структурой, разнообразием механизмов функционирования и целым комплексом составляющих. В качестве одной из составляющих назовем музыкально-культурную традицию, которая и сама является многосоставной.
Вводя понятие музыкально-культурная традиция (МКТ), мы ставим целью подчеркнуть комплексный характер этого феномена, его связанность как с миром музыки, так и со сферой культуры в целом. И если вокруг понятия «культурная традиция» велись и продолжают вестись плодотворные споры, способствующие его уточнению, то термин «музыкальная традиция» по сути дела никогда не был ни предметом искусствоведческих дискуссий, ни объектом теоретического рассмотрения: его не найти даже в справочных и энциклопедических изданиях.
Полноценное рассмотрение понятия «культурная традиция» стало возможно только в условиях развития культурологии: разработка теории культуры поставила перед исследователями в качестве одной из первых и важных задач определение именно этого понятия. Ведущий советский культуролог Э. Маркарян в статье «Узловые проблемы теории культурной традиции», ставшей предметом широкой дискуссии, в которой приняли участие видные отечественные ученые – историки, этнографы, философы, даёт следующее её определение:
«Культурная традиция – это выраженный в социально организованных стереотипах групповой опыт, который путем пространственно-временной трансмиссии аккумулируется и воспроизводится в различных человеческих коллективах» /5 ,80/. Теория музыкальной культуры, выработка которой стала основной задачей музыкальной культурологии, также требует определения понятия «музыкально-культурная традиция». Допустимо ли перенести в сферу музыкальной культуры формулировку, предложенную Э. Маркаряном?
В целом её использование не вызывает принципиальных возражений, но нельзя не учитывать особой специфики названной сферы. Положения и формулировки, содержащиеся в упоминавшейся статье Э. Маркаряна – это область высокой абстракции, так как они относятся к сфере чисто теоретических суждений. Культура в целом – понятие довольно отвлеченное, культура же музыкальная – явление вполне осязаемое, и, несмотря на возможность и даже необходимость возведения в связи с ним системы теоретических построений, не следует забывать, что любое из составляющих понятий «музыкальная культура» – область конкретная.
Поэтому нами предлагается следующее определение, в какой-то мере служащее дополнением к маркаряновскому: музыкально-культурная традиция (МКТ) – это специфический социокультурный комплекс, включающий определенное музыкальное явление вместе со всей совокупностью средств его жизнеобеспечения.
И сфера абстракции, и область эмпирики, участвуя в выработке теории, имеют, как известно, свои преимущества: так, если несмотря на достигнутый высокий уровень обобщений, многие историки, этнографы и культурологи до сих пор не пришли к единому мнению относительно того, в чем заключается разница между культурой и традицией, традицией и обычаем и т.д. (1), то в музыкальной культурологии – как области более конкретной – положение представляется несколько более ясным.
В известной мере схематизируя ситуацию, можно представить её в виде двух взаимосвязанных триад, каждая из которых содержит несколько уровней от самого общего до наиболее частного: одна из них – «цивилизация – культура – традиция», другая – «культура – традиция – жанр». Очевидно, что в обеих триадах первые их члены могут включать некоторое количество вторых, а вторые – третьих.
Понятие «жанр» в этих относящихся к области музыкальной культурологии триадах, является специфическим субститутом «обычая», который более целесообразно применять в построениях, описывающих культуру как теоретическую модель; при этом, однако, выявляются существенные различия: если понятие «традиция» в любом случае рассматривается прежде всего на системном уровне культуры (в более конкретном значении – музыкальной практики – региона – цивилизации), то жанр – скорее на уровне музыкальной культуры (в конкретном значении – её локальной разновидности); обычай же целесообразно изучать на чисто культурно-антропологическом уровне.
Данная работа носит преимущественно типологический характер, её основная задача – рассмотрение важнейших аспектов понятия «музыкально-культурная традиция» (МКТ), специфики его составляющих и их внутреннего взаимодействия, включенности её в более широкие сети связей и общностей.
Если практически любое явление – например, жанр, вид, стиль – по чисто музыкальным признакам может быть выделено довольно легко, то с МКТ дело обстоит гораздо сложнее. По сути дела здесь мы встречаемся с той совокупностью связей и механизмов, которые представляют собой своеобразное средостение между самим музыкальным явлением и его социальным и культурным контекстом. Чёткие границы распространения МКТ подчас довольно трудно определимы. Это касается и её территориального «растекания» и ограниченности временными рамками (исторический период), и связанностью с определенным этносом, социумом, и с обусловленностыо её определенным духовным течением (культовая сфера, религиозно-философское направление, национально-освободительное движение и т.д.).
Корпус МКТ, сам по себе достаточно сложный, всегда входит в состав ещё более разветвлённого образования, являясь его компонентом; через эту включенность особенно явно проявляется социальное и культурное осознание этой традиции. При этом выделение МКТ в качестве некоей самостоятельной области всегда выглядит довольно искусственно и неизбежность этого шага оправдывается только необходимостью проведения аналитических операций: МКТ, особенно в условиях общества традиционного типа, вообще не осознается как автономная единица и рассматривается как неотделимая часть придворного церемониала, религиозного ритуала, акта, связанного с художественной экспрессией, где музыка неразрывно слита с пластикой, драматическим действием и т.д.
Поэтому даже в том случае, когда МКГ, извлекаемая из системы контекстов, начинает изучаться как самостоятельное явление, достаточно очевидно проявляются её основные аспекты – идеологический (или этический) – социальный (или этнический) и профессиональный – подчеркивающие её прочные связи с жизненными реалиями. Получая возможность изучения МКТ как автономной единицы, мы, таким образом, постоянно помним о том, какие силы участвовали в её формировании и обусловливали её цельность и континуальность в пределах определенного исторического периода.
Анализ форм и специфики функционирования любой МКТ показывает, что их жизнестойкость определяется прежде всего диалектическим характером её развития: код МКТ одновременно содержит как механизмы, оберегающие традицию от чрезмерных внешних воздействий, так и те, которые, напротив, дают возможность получить необходимый объем информации и «со стороны»; параллельно с этим одни механизмы способствуют стабилизации, устойчивости традиции, другие в то же время обеспечивают предпосылки к ее постоянному обновлению.
При всей своей консолидированности всякая МКТ обнаруживает тенденции к слоению по целому ряду параметров; наиболее важными процессами, кроме ее развертывания во времени (периоды истории) и территориального распространения, являются – рамификация, связанная с адаптацией МКТ в различных социальных группах и средах, и слоение её по степени культивированности. Прежде чем перейти к рассмотрению динамики МКТ, обусловленной исторической эволюцией, видоизменением её социального статуса и т.д., остановимся на двух важнейших моментах – составе МКТ и её структуре.
продолжение следует...
Примечания
(1) См. материалы дискуссии по проблеме теории культурной традиции в журнале «Советская этнография», №№ 2,3 за 1981 г.